«Психологу, консультирующему родителей, приходится сталкиваться с самыми разными случаями из жизни.
Но мало-помалу начинаешь ощущать, что разнообразие это не безгранично; более того, есть типовые, многократно повторяющиеся ситуации и конфликты. Вот об этих, наиболее характерных трудностях и захотелось рассказать.
Надеюсь, ному-то из родителей они окажутся полезными.»

Мы беседовали полтора часа, а эмоциональный накал, c которым молодая мама жаловалась на своего восьмилетнего сына, не снижался. Своей беде она нашла четкое определение: у нее неуправляемый ребенок. Неуравновешенный, непослушный, упрямый, грубый всем этим чертам сына у мамы имелось не одно подтверждение: «Живет по принципу «что хочу, то и ворочу». Меня не слушается. За собой никогда ничего не убирает, не допросишься. У компьютера может сидеть часами, а выключаю — грубит. Играть, бегать, веселиться всегда готов, а за уроки не усадишь, только со скандалом…»

То, что воспитательные заботы отнюдь не сахар, объяснять никому не надо. Но как быть, если общение с ребенком вообще перестает приносить радость, становится каждодневной обузой? Вопрос непростой, и всегда стоит попробовать вернуться к тому моменту, когда трещина во взаимопонимании матери и сына только начинала себя обнаруживать.

Моя собеседница припомнила вот что. Однажды сын (ему было тогда шесть лет), играя во дворе, повздорил со своим сверстником. Сильно ударил его, а затем еще и бросил в него песком. Обиженный приятель заревел. Мамы обоих мальчиков, сидевшие неподалеку на лавочке, были свидетельницами этого случая. К обидчику сейчас же подбежала его мама, начала его ругать и стыдить, отшлепала и потребовала извиниться. Но сын стал отмахиваться и кричать со слезами на глазах: «Не буду просить прощения! Уходите все, я вас не люблю!» Тогда мама насильно увела его домой, где крики, слезы и шлепки продолжались еще долго. Наказала его еще и бабушка, которой мама пожаловалась, какой у нее ужасный внук. Дело кончилось тем, что сын надолго закрылся от всех в комнате и грозился оттуда, что никогда из нее не выйдет.

Я спросила нескольких родителей, как бы они поступили в подобном случае? Мнения разделились. Одни считали, что надо было немедленно и чувствительно наказать обидчика: «Я бы его так отшлепала, чтобы он тоже почувствовал боль, которую причинил другому ребенку, и больше так никогда не поступал…», «Я бы сразу подбежала и любыми средствами заставила сына извиниться, могла бы даже ударить», Другие утверждали, что самым эффективным наказанием может быть родительская обида: «Ты плохой мальчик, мне такой сын не нужен. Сейчас же извинись!», «Я расскажу папе, что его сын драчун, может обижать других детей…», «Если ты не извинишься, я не буду с тобой разговаривать! Третьи полагали, что надо было пристыдить ребенка, сделать ему внушение, прочитать нотацию: «Я бы сказала, что так поступать нельзя, хорошие дети так себя не ведут, надо попросить прощения…», «Я бы заставила его подумать над вопросами: «А если бы тебя так обидели? Приятно бы тебе было? Ты что, не понимаешь, что так делать нельзя!»

Некоторых родителей в данной ситуации больше волновало, в каком свете окажутся они сами: «Я бы наказала ребенка, чтобы другая мама не подумала, что я своего балую, все ему позволяю и плохо воспитываю…», «Я бы не раздувала конфликта отвлекла сына на что-нибудь другое, чтобы не вступать в пререкания с другой мамой и прекратить весь этот шум. Так дети быстрее успокаиваются».

Наконец, были и родители, осознавшие вину ребенка как свою. Они сами приносили извинения за совершенный поступок, после чего следовала «проработка» сына.

Итак, это небольшое обсуждение показало, что поступить можно было по-разному, но (и с этим согласны большинство родителей) заставить ребенка следовать родительскому желанию (в нашем случае чтобы он осознал недопустимость своего поступка, пережил чувство вины, попросил прощения, никогда не повторял подобных действий и т. п.) совсем не просто.

A почему? Не упустили ли мы одно важное действие: посмотреть, как выглядит ситуация с позиции ребенка?

С нравственной точки зрения мальчик поступил жестоко, он виноват. Что делает в этот момент мама, применяющая физическое наказание (или угрозу наказания или пытающаяся сразу же устыдить ребенка)! Вначале берет на себя роль судьи, который выносит «приговор» («Ах ты, такой-сякой!»), а вслед за этим и приводит его в исполнение («Вот тебе, получай!»); разрешает конфликт, давая выход своим эмоциям. После этого следует совсем уж непонятное для ребенка: его уже побили, а теперь еще и заставляют извиняться… В этот момент в сознании ребенка конфликт с мальчиком вытесняется конфликтом с мамой. Он понимает только одно: его отвергли все, даже мама. Ситуация для него отчаянная — он один, все против него. Помощи ждать неоткуда. И он защищается самостоятельно, как может: кричит, топает ногами, размахивает руками. Унижение и отвержение ребенок ощущает и дома (телесные наказания, нотации бабушки); в итоге происходит своего рода аффективный срыв он запирается и начинает угрожать из-за двери.

Как это ни покажется парадоксальным, в случаях, подобных этому, мешает ребенку быть управляемым, рождает протест его чувство собственного достоинства, его самолюбие. Всегда ли наши действия и поступки исходят из уважения к этим чувствам ребенка?

В общении с детьми преобладают ситуации, когда одна сторона командует, а другая подчиняется. Вот тут и появляется у взрослых желание всецело управлять ребенком в соответствии с имеющимся у них представлением о том, каким он должен быть. Не прибирает за собой вещи, значит, не хочет. Не садится за уроки — назло нам. А ведь как не задуматься, что всему этому, видимо, восьмилетний сын еще не научен, как не оценить его реальные возможности! Но мы, взрослые, так увлекаемся процессом управления», что теряем реальное видение перед собой живого, самостоятельного существа с его желаниями и способностями, удачами и неудачами. Мы забываем, что все дети разные, непохожие друг на друга, и потому общего для всех «идеала» просто не может быть. При этом, повторяю, мы оцениваем ребенка по линии «долженствования» (он должен это, это и это…). Если ребенок не отвечает этому «должен», он плохой. А он не понимает или не принимает этих требований, оценку же считает несправедливой. Отсюда и негативное поведение: грубость, крики, непослушание как форма протеста против подавляющей активности взрослых. Мы быстро реагируем на такое поведение и чаще всего руганью, угрозами. Скоры на расправу именно тогда, когда ребенок больше всего ищет поддержки, понимания, внимательного отношения и помощи… В ответ в нем пробуждается злость, упрямство, агрессивность. И так день за днем раскручивается колесо неуправляемости…

Теперь попробуем представить себе все ту же конфликтную ситуацию и ее разрешение в рамках другого отношения взрослого к ребенку — в духе уважения его личности.

Первая мысленная реакция мамы, оказавшейся свидетельницей происшедшего: «Мой ребенок поступил плохо, он не умеет управлять своими эмоциями и действиями, не справляется с конфликтной ситуацией. Ему надо помочь осознать свою вину и научить его поступать правильно, чтобы не допускать подобного в будущем». Следующий шаг — вмешаться в ситуацию, которая эмоционально накалена, попытаться разрядить ее. Мама берет сына за руку, подходит к обиженному (выражая ему свое сострадание) и его маме и говорит: «Простите нас, пожалуйста. Нам очень стыдно перед вами за наш поступок. Простите нас. Обещаем, что больше этого никогда не повторится». События разворачиваются быстро. Сын еще возбужден всем случившимся; он, возможно, даже не сумеет осознать значения всех слов, произнесенных мамой, но не может не почувствовать: мама взяла его вину на себя. Но инцидент еще не исчерпан. Перед мамой стоит главная задача мочь сыну понять недопустимость подобных поступков, причиняющих боль другому человеку. Они молча возвращаются домой, где мама не призывает в свидетели некрасивого поступка сына кого-либо из домашних, а дает возможность улечься эмоциям.

Сын через короткое время может даже забыть о случившемся. Но мама помнит и выбирает наиболее подходящий момент для спокойной беседы с сыном наедине (в том, насколько удачно будет выбран этот момент, и заключается искусство воспитания). «Помнишь, говорит мама, что сегодня произошло? Мне было очень жалко этого мальчика, было стыдно и больно, что именно ты совершил такой поступок. Я ведь тебя очень люблю, я знаю, что ты у меня хороший и добрый мальчик (в подтверждение своих слов она вспоминает какой-нибудь случай, за который сына можно похвалить), поэтому мне просто трудно поверить, что мой сын мог так поступить. Я уверена, что это произошло случайно. Все люди могут ошибаться. Мне кажется, что и ты здесь ошибся, не подумал, что делаешь, не сдержал себя. Но я верю, что таких ошибок ты больше не сделаешь…»

Что это дает ребёнку?

  • Во-первых, подобный стиль общения показывает ему пример высоконравственного, сострадательного отношения к человеку, отношения, не унижающего чувство собственного достоинства даже в том случае, если человек виноват.
  • Во-вторых, ребенок получает возможность посмотреть на себя как бы со стороны посмотреть глазами другого человека (а в данном случае не просто «другого», а мамы, отношения с которой для него исключительно значимы) и увидеть в себе и хорошее, и плохое.
  • В-третьих, в сознании ребенка рождается противоречие, связанное с тем, что вину и ответственность за совершенный им поступок берет на себя мама, а это приносит ей огорчение и боль. Получается так, что каждый поступок ребенка принадлежит не только ему, но и маме. Осознание этих противоречий и позволяет ребенку испытать чувство вины за свой поступок, почувствовать, как он отзывается на близких.

Такое разрешение конфликтов требует постоянной творческой (а не подавляющей) активности взрослых как воспитателей. Оказывается, мало придерживаться только известной мудрости; «Умение родителей владеть собой лучшая гарантия самообладания и у детей». Умению этому надо быть, если можно так сказать, активным; непременная его часть — это способность и трудные, конфликтные ситуации разрешать так, чтобы это духовно сближало, а не разделяло старших и младших.